Книги происшествий Шерсто-Прядильно-Ткацко-Отделочной фабрики Ивантеевки

На Ивантеевской Шерсто-Прядильно-Ткацко-Отделочной фабрике Товарищества Владимира Лыжина отчётные книги происшествий и страхования от несчастных случаев (НС) велись на очень достойном уровне. Начиная с 1904 по 1917 год они сохранились в полном объёме. Кроме того, в Центральном госархиве Москвы есть свидетельства в виде: карточек медицинских осмотров; отчётности о больничной кассе и протоколов выборов уполномоченных по ней; листков болезней с 1913 по 1915 год; протоколов происшествий, случившихся со служащими и рабочими на производстве; врачебных удостоверений; соглашений о личном и объявлений о коллективном страховании.

Книги о несчастных случаях, а точнее сказать о происшествиях на ивантеевской фабрике, в основном содержат сведения об ушибах или случайных травмах рук или ног, полученных рабочими на производстве. Ущерб для здоровья оценивался Российским Взаимным страховым Союзом в процентном соотношении, к примеру, максимальным могли быть 25%. В шнуровой книге НС за 1916–1917 годы, где записи за самый революционный в России год заполнены до 24 мая, такой процент стоит под записью о происшествии с 27-летней аппаратчицей Марией Дмитриевой.

18 августа 1916 года в 10 часов утра девушка, в аппаратном отделении фабрики расправляла вату на шерсти, машинным валиком у неё прихватило правую руку. Рваная рана ладони привела к частичному повреждению сухожилия и отсутствию подвижности (по формуляру — сгибаемости) указательного и двух нижних фаланг среднего пальцев.

От фабрики за пять последующих нерабочих дней девушке заплачено 25 рублей 13 копеек, из расчёта стоимости рабочей смены в 85 копеек. В декабре 1916 года, после оформления всех документов, Российский Взаимный страховой Союз выплатил Марии Дмитриевой 166 рублей дополнительно.

Всего в книге на протяжении полутора лет произошло 100 случаев, 81 из них за 1916 год и 19 происшествий за 1917-й (учитывая, что он представлен только за пять первых месяцев). Большая часть случаев обошлась без последствий, процентное соотношение считалось — от 0 и 1,2%, 1, 3 и 7%, до 10 и 25%.

Первым за 1916 год в книге зафиксировано происшествие, случившееся в месяц январь 20-го дня, в 12 часов пополудни с нулевым процентом повреждений: Ткацкий подмастерья, крестьянин Конюхов Сергей Константинов (так до революции писались отчества — прим. ред.) 45 лет от роду, поранил правую руку, загибая отводку на ткацком станке. Рана зажила, и подвижность пальцев сохранилась, правда, оставив, как написано в листке книги «кожный подвижный рубец на ладонной поверхности». Дневной заработок Сергея составлял один рубль 75 копеек, за 6 нерабочих дней, из расчёта по 87-мь с половиной копейки, фабричное правление выплатило ему 5 рублей 25 копеек страховых средств.

А вот 1917 год на Ивантеевской фабрике начался и закончился случаями без последствий для здоровья рабочих, правда, начало этой части книги зафиксировано 20 декабря 1916 года. Тогда сторож Герасим Петров, открывая в полночь ворота для рабочих, кативших на фабрику бочку с маслом, прищемил руку дверью. За шесть дней нахождения на «больничном» ему заплатили 6 рублей 27 копеек. В марте 1917-го года Страховой Союз выплатил сторожу Петрову компенсацию в 187 рублей, 12 копеек.
Последний за 1917 год случай произошёл в 8 утра 24 мая с электриком Константином Руфовичем Шорниковым, 17 лет от роду. Молодой человек точил зубило, которое выскочило у него из рук, в результате он ушиб пальцы о точильный станок. Так заканчивается книга несчастных случаев в год русской революции.

Первые листы книги освидетельствованы подписью полицейского урядника Кизиньянова. На ивантеевской фабрике были такие рабочие специальности, как — присучальщик и присучальщица (помощница работницы на аппарате, скручивающем несколько прядей в одну) и самосушильщик (человек, контролирующий процесс сушки пряжи в шкафах и на стеллажах). Также существовала должность десятника строительных рабочих. Зарплата работника за день составляла: до рубля для младшего состава, до двух рублей для старших и опытных рабочих.

Пронумерованные листки книг происшествий, заполненные по форме и с соблюдением всех правил, дополнялись справками от страховщиков, извещениями и врачебными удостоверениями. На оборотной стороне последней страницы шнуровка закреплялась печатью из красного сургуча. Эти алые оттиски времени на бело-зеленой прошивке можно назвать «Розами архива», настолько они красивы и напоминают раскрывший свои лепестки цветок розы на прочном стебле.^[1]