Воспоминания Г. Г. Паперина: Годы войны

Неутомимый труженик, ветеран Великой Отечественной войны Гораций Григорьевич Паперин (1918–2002 гг.) приехал в Ивантеевку в 1929 году вместе с отцом, матерью и братом. Здесь окончил восьмилетку и трикотажный техникум, в 1938 году стал работать помощником мастера на фабрике им. Дзержинского. А уже на следующий год его забрали в армию, он участвовал в Финской и Великой Отечественной войнах. Демобилизовался в 1954 году, вернулся на «Дзержинку», работал мастером, диспетчером, 23 года возглавлял Бюро технического учёта и инвентаризации. Гораций Григорьевич вёл большую общественную работу, собрал архив фабричного музея и стал его директором. Организовал благотворительное общество ветеранов войны и пенсионеров «Милосердие», которым руководил до 1997 года. Был самым активным, по признанию самих сотрудников, внештатным корреспондентом «Пульса Ивантеевки», где с 1999 по 2002 год было опубликовано более 60 его статей. В 2003 году, при поддержке администрации города, была издана книга его очерков «Из одного металла льют – медаль за бой, медаль за труд», о ветеранах войны и труда Ивантеевки.

За боевые действия в годы Великой Отечественной войны Гораций Григорьевич был награждён орденами Красной Звезды, Отечественной войны II степени, медалями «За оборону Ленинграда», «За победу над Германией», «За боевые заслуги». Машинописная рукопись автобиографии Горация Григорьевича Паперина хранится в нашем городском архиве, часть которой мы представляем нашему читателю.

«27 ноября 1939 года я получил повестку о призыве в Красную Армию. Из призывного пункта нас посадили на машины и отвезли в Москву, на станцию «Красная Пресня», где собрали всех призывников Москвы и Подмосковья… Поехали мы в сторону Ленинграда», – так начинается глава «Годы войны» рукописи Горация Григорьевича. Служил он в батарее зенитной артиллерии на границе с Финляндией. «В ночь на 1 декабря наши войска с боем перешли финскую границу», пишет Гораций Григорьевич. Батарея несла боевое дежурство на узле связи, а уже 12 марта 1940 года Финская война была окончена.

«Теперь некоторые историки пишут, что мы явились зачинщиками этой войны. Да, это действительно было так. Но нельзя забывать, что крупнейший политический, исторический, экономический город страны Ленинград, был всего в 28 километров от Финляндии. Что было бы во время Великой Отечественной войны, если бы мы не отодвинули границу на 150 километров, за Выборг».

В начале января 1941 года старшине Паперину, заболевшему дизентерией, досталась по распределению посылка из солнечного Узбекистана. В то время с тыла, со всех республик Советского Союза люди старались присылать посылки с открытками, письмами и едой каждому бойцу. Перед тем, как отправиться в больницу, Гораций Григорьевич съел все пряники из посылки и благодаря этому выздоровел. «Спасибо узбекской незнакомке, она спасла мне жизнь», – пишет автор.

Мирная жизнь продолжалась недолго, весной 1941 года Горация Григорьевича Паперина назначили командиром бригады по ремонту связи. 21 июня 1941 года, это была суббота, он пошёл в увольнение и ночевал у родственников в Ленинграде, а утром по дороге к месту службы услышал по радио (в то время динамики были развешены по всему городу) выступление Председателя Совета народных комиссаров Молотова о начале войны с Германией. Это было 22 июня в 11 часов 45 минут утра.

Гораций Григорьевич сразу поехал в свою часть, где его назначили старшиной дивизиона и дали первое задание по отгрузке обмундирования для батареи зенитной артиллерии. Позже, на Финском заливе он обеспечивал батареи продуктами и боеприпасами, развозил почту.

В середине сентября 1941 года Ленинград был окружён, «немцы заняли южный берег залива и стали наши батареи расстреливать прямой наводкой. Я также попал в «переплёт» оказавшись на 11 батарее. Баржи загорелись… я оказался в воде… зацепился за цепь якоря и меня потом подобрали моряки. Более половины личного состава этой батареи погибла».

Через некоторое время Гораций Григорьевич стал комиссаром одной из батарей. Но, так как документы его назначение вовремя не оформили, через 10 дней он вернулся в Командный пункт полка, который располагался в подвале Ленинградского Дворца труда на одноимённой площади, как пишется в автобиографии, «это место было одним из самых опасных», район систематически бомбили и обстреливали: «Я обсуживал узел связи: дежурил на коммутаторе, поддерживал связь с батареями полка, расположенными по всему городу».

Ленинград оказался в кольце блокады, из-за нехватки продовольствия в городе начался голод.

«Особенно тяжёлым был декабрь 1941 и январь 1942 года. Было очень голодно. Гражданскому населению давали всего 125 грамм хлеба, нам, военным по 250 и 50 грамм приварки крупы… В первую очередь умирали ленинградцы, которые старались из своего скудного пайка что-то выделить для семьи, особенно для детей».

194 зенитно-артиллерийский полк, где служил старший сержант Паперин, охранял центр Ленинграда от налётов гитлеровской авиации. Связь не прерывалась никогда, приходилось устранять много аварий, ежедневно – прорывы линий.

В начале апреля 1942 года все, кто мог двигаться, вышли на уборку города. В это время уже работала дорога жизни и паек был увеличен, пишет Гораций Григорьевич.

Описывая годы войны, Гораций Григорьевич вспоминает о многих непростых ситуациях, но были и радостные события, среди них то, что ему довелось побывать на концерте в Ленинградской консерватории, на котором музыканты-блокадники играли 7 симфонию Шостаковича: «В зале было холодно, сидели в шубах, но радовались: жизнь продолжается, она не останавливается».

С середины апреля старший сержант Паперин занимается строевой подготовкой группы бойцов из 12 человек, в числе которых было пять девушек. Через две недели группа пополнилась ещё на 15 человек, все они стали работать на радиолокационной станции СОН-2, первой на Ленинградском фронте. В 1942–43 годах Гораций Григорьевич координировал работу пульта управления этой станции, к слову, он сам его смонтировал из подручных средств.

В мае 1942 года СОН-2 заработал в полную силу, и на первом же дежурстве был обнаружен самолёт, который по сигналу со станции подбили.

Вечером того же дня старшего сержанта Паперина и ещё четверых бойцов, наградили медалями «За боевые заслуги». Как пишет автор, «при помощи станции СОН-2 зенитчики Ленинграда сбили много самолётов».

Летом 1943-го Горация Григорьевича назначили парторгом (в Коммунистическую партию его приняли в октябре 1941 года) третьего морского дивизиона, того, что раньше размещался на Финском заливе. Позже он стал старшиной этого дивизиона, в котором служило много девушек-разведчиц и телефонисток.

«Особенно мне запомнилась Тоня Коваленко. Это была очень серьёзная и начитанная девушка. У неё отец и мать были членами партии с 1904 года и их, как впоследствии многих старых большевиков, объявили врагами народа и расстреляли. Тося не верила, что её родители, которыми она гордилась, были врагами народа. Я много с ней разговаривал и предложил ей вступить в партию, первым дал ей рекомендацию… Мы её приняли и не ошиблись. Когда в начале 80-х годов встретились все однополчане, то Тося Коваленко, тогда уже доктор наук и доцент Ленинградского университета, сказала мне, что я был очень смелым человеком, что дал ей рекомендацию в партию. Родителей её, конечно, реабилитировали».

Как пишет Гораций Григорьевич: «Армия, конечно, не для женщин. У них психология другая. Они, как говорится, созданы для семьи, воспитания детей …» Иногда, пишет он, в преодолении трудностей на войне, мужчинам было гораздо легче с ними справляться, женщинам же было очень тяжело, перед ними как будто вырастала стена и некоторым из них казалось, что выхода нет. После трёх чрезвычайных происшествий по причине эмоциональных срывов девушек на службе, командование третьего дивизиона, по инициативе парторга Горация Григорьевича Паперина, стало относится в женщинам исключительно корректно и вежливо.

«Помню, как в один из дней в Осиновую Рощу приехала известная певица Клавдия Шульженко и пела на открытой эстраде, где собрались воины, которые отправлялись на передовую. Клавдия Ивановна пела и плакала».

В апреле 1944 года от Главного Политуправления Армии поступило распоряжение, что все политработники, не имевшие офицерского звания, должны быть направлены в военно-политические училища. Горация Григорьевича Паперина направили на учебу в город Горький (сейчас это Нижний Новогород – прим. редакции). Дорога на учёбу шла через Москву и Горацию Григорьевичу удалось побывать в родной Ивантеевке.

«Собралось нас с Ленинградского фронта человек 30 и под командованием сопровождавшего нас капитана, приехали мы в Москву. На моё счастье, билетов до Горького не было и мы остались на вокзале до следующего дня. Я обратился к капитану, чтобы он отпустил меня на ночь в Ивантеевку. Он ответил: «Поезжай. Только у меня нет увольнительной»

Так начинается последняя часть главы «Годы войны» машинописной автобиографии Горация Григорьевича. На «кукушке» (паровозе с одним-тремя вагонами), с увольнительной от коменданта, действующей только на территории вокзала, приехал он в Ивантеевку, где не был четыре года. Патрульный наряд задержал его почти у самого дома, но по настоянию солдатского состава патруля, старшину Паперина все же отпустили повидаться с матерью.

«Дома был до утра, а утром отправился в Москву, а затем вместе со всеми, в Горький. Так я попал в Горьковское военно-политическое училище им. Фрунзе… нас готовили не только чистыми политработниками, но и строевыми офицерами-артиллеристами», – пишет Гораций Григорьевич.

За время учёбы ему удалось ещё раз попасть в родную Ивантеевку. Вместе с напарником, солдатом при училищном командовании, они сопровождали груз до Москвы, где уговорили начальство дать им увольнительную на пять дней. На четвёртый день за старшиной Папериным должен был приехать напарник, который к указанному сроку так и не появился, не приехал он и на пятые сутки. В результате Гораций Григорьевич добирался до Горького самостоятельно, на вокзале в Москве они с напарником разминулись, тот вернулся в училище через день после Паперина.

В январе 1945 года Горацию Григорьевичу по окончании военного училища должны были присвоить звание офицера. Перед выпуском его вызвали в строевую часть, где выяснилось, что он стал трижды младшим лейтенантом: «Оказывается, перед войной я сдал на звание младшего лейтенанта запаса и когда я был парторгом, на меня также были посланы документа, но они не достигли адресата». Только когда в училище стали собирать сведения о старшине Паперине с целью присвоения ему офицерского звания, наконец были объединены воедино все три документа.

Почти сразу после окончания училища младшего лейтенанта Паперина направили в Московский резерв политсостава при управлении кадров Главного политуправления Советской Армии. На фронт Гораций Григорьевич попал в начале марта 1945 года, сначала в резерв 2-го Прибалтийского полка, затем в 93-й пушечный артиллерийский полк.

«Заканчивалась война. В районе Тукумс Либава (Латвия – прим. ред.), к морю была прижата большая группировка немцев. Готовился штурм её… Вскоре начались боевые действия. Стреляли тысячи орудий, особенно громко наши пушки, в 20 числах апреля немцы капитулировали.
А 9 мая – ПОБЕДА! Трудно представить, какая это была радость. Стреляли в воздух из всего стрелкового оружия. Обнимались».

Так коротко и ясно заканчивается глава «Годы войны» рукописи Горация Григорьевича, в строках биографии чувствуется характер автора, его мужество и скромность. О себе он писал мало, многие эпизоды касаются людей, которые окружали нашего героя в военные годы.

На фотографиях фонд Горация Григорьевича Паперина из городского архива Ивантеевки.